Владимир Ябчаник: "Если бы я был на месте Тритона, я бы сошел с ума!"
- Начнем с неожиданного вопроса: какой новогодний костюм был у Вас на утреннике в детском саду самым любимым?
- Костюм у меня был всего один раз и довольно необычный. Я изображал
шахматного короля: большой берет, дутые шортики-воланчики, накидка -
шахматная доска, шпага… В общем, я имел весьма достойный и гордый вид!
- Вы помните свой самый-самый первый выход на сцену? Когда и как это было? Вы сразу решили, что хотите быть артистом?
Моя
первая "сцена" – подъезд моего дома. Когда я возвращался из детского
сада, я любил петь трезвучия и слушать, как отзывается эхо в подъезде.
Музыке я начал учиться тоже очень интересно. В детском саду на
музыкальных занятиях я наблюдал за нашим концертмейстером, и меня очень
забавляло, как под ее пальцами бегают ямки на клавишах пианино. Я
безумно хотел делать то же самое, поэтому я пришел домой и потребовал у
родителей пианино – не для того, чтобы стать пианистом и изучать музыку,
а чтобы "сидеть и делать ямки". Уже потом, когда меня отвели в
музыкальную школу, у меня обнаружили очень хороший музыкальный слух -
так я стал солистом хора. Пел хорошо, но класса с шестого у меня были
сплошные тройки, потому что я, будучи солистом, никогда не знал текстов.
То, что я хочу стать артистом, я понял, когда уже заканчивал школу.
Нет, сначала я мечтал быть ученым - биологом, химиком, физиком - каким
угодно ученым. Но проучившись год в университете, я осознал, что мне
скучно и хочется петь. Я поехал в Москву, за 4 дня выучил материал для
поступления в театральный... Не поступил, вернулся домой, стал обучаться
актерскому мастерству у очень талантливого режиссера в Симферополе...
Мой первый актерский выход был в очень смешной роли пьяницы в пьесе про
американское метро. Помню, как я два часа рисовал себе синяки, а
режиссер взял и все стер! А самая первая крупная роль - Ромео в "Ромео и
Джульетте".
- Есть ли у вас любимая роль среди тех, которые вам посчастливилось сыграть?
- Одна из любимых ролей – это как раз Ромео, несмотря на то, что она
была достаточно трудной. А еще Баба Яга: в театре я был настоящей
"звездой" благодаря этой роли. Весь театр бегал смотреть, как я играю,
говорили, что мне хорошо даются характерные персонажи. Еще одна важная
для меня роль - это Ворон в цирковом ревю "Свадьба соек". Нравилось мне
играть и Шефа Тайной полиции в We Will Rock You. Ну а когда мне
посчастливилось сыграть Чудовище в "Красавице и Чудовище", это было
просто замечательно! Если бы это было возможно, я бы с удовольствием
повторил этот опыт.
- Были ли в вашей театральной карьере так называемые "роли на сопротивление". Какие? Как вы с ними справлялись?
- Конечно, были, тот же самый Ромео, например. В юности я был весьма
симпатичен, но мое творческое обаяние имело призрак какого-то демонизма.
Мне всегда казалось, что мой Ромео не столь обаятелен, как бы мне
хотелось – меня это напрягало и зажимало. В мюзикле "Али-Баба" я играл
главную роль. Али-Баба - это характерный персонаж, а из меня делали
лирического героя, мне это было сложно. Вообще, в ролях лирических
героев я всегда мучился. Я ведь по природе характерный и демонический - в
образах подобного плана мне легко и вольготно.
- Пару лет назад на ТВ в одной из передач обсуждался вопрос «Быть ли
русскому мюзиклу?». Как бы вы ответили на него сейчас? На ваш взгляд, за
последние годы произошли какие-то значимые шаги в развитии именно
русского мюзикла или происходит топтание на месте?
- Если подходить к
этому вопросу со стороны творчества, я бы сказал, что пока, к
сожалению, это "топтание". Ведь до сих пор так и не создано настоящего
учебного заведения с достаточным количеством часов по вокалу и
хореографии, чтобы артисты могли развивать именно эти стороны своего
таланта. В обычных актерских вузах половина студентов актерское
мастерство прогуливает, а вокал в некоторых учебных заведениях – всего
20 минут в неделю! Для подготовки артистов мюзикла необходимо
принципиально новое учебное заведение и определенный стандарт. Но все
равно перед тем, что делает Stage Entertainment, нужно снять шляпу. Уже
не один год компания стабильно привозит добротные и качественные
спектакли, пользующиеся успехом у зрителя, и я доволен, что у меня есть
возможность здесь работать. В этом плане, конечно, есть определенный
успех. Но в общем, для того чтобы жанр развивался более полно,
необходима учебная база, которая у нас в России пока отсутствует.
- Из двух равноценных проектов какой был бы для вас более заманчивым - телевизионный (сериал, фильм и т.д.) или театральный?
- Все равно, если есть хороший сценарий, интересная роль, толковый
режиссер и внятные задачи. Мне равно интересно работать и в фильме, и в
театральном проекте, и в мюзикле, и в сериале. В каждой из этих работ
есть своя специфика, но все они для меня как для актера невероятно
интересны и привлекательны.
- Не возникало желания попробовать себя в качестве режиссера? Если да, какое произведение поставили бы в первую очередь?
- Возникало! Однако пока я не считаю себя настолько реализованным как
артист, хотя внутренне я чувствую в себе режиссерский потенциал. Сейчас я
нередко помогаю своим молодым коллегам по их актерским задачам, чтобы
им было интереснее и понятнее существовать на сцене. И мне каждый раз
приятно, когда я вижу в их игре качественные изменения. Но чтобы стать
режиссером, нужно заболеть этим настолько, чтобы оставить профессию
артиста. Должна родиться идея, без которой ты жить не можешь и которую
ты сможешь реализовать на сцене. Быть режиссером – это значит быть
"мозгами" спектакля, а не его исполнителем.
- Среди отзывов о мюзиклах встречаются слова: «Поют под «фанеру». Вас это не задевает?
- Наоборот, меня это только воодушевляет. Если нам говорят, что мы поем
"под фанеру", значит, мы делаем это настолько качественно, что
невозможно отличить от студийной записи. А это, согласитесь, комплимент
для артиста!
- Как вы считаете, имеет ли зритель право на
замечания к работе актера, критику? И стоит ли артисту обращать внимание
на чье-то, в общем-то, субъективное мнение?
- Именно критиковать и
детально разбирать работу артиста может только человек профессиональный -
критик, режиссер. Зритель может оценивать с точки зрения "нравится-не
нравится". Он может сказать "мне нравится этот персонаж и
индивидуальность данного артиста" или "я не могу его воспринимать". В
такой формулировке это правильно. А судить работу артиста может только
человек, который способен что-то подсказать, помочь внести изменения в
творческий процесс.
- Существует ли для вас деление проектов на
взрослые и детские? Влияет ли на вашу работу возраст зрителей в зале,
их количество?
- Мне не важно, для кого играть. Какой бы маленький
зритель ни был, нужно играть всегда серьезно и с полной отдачей. Иначе
дети просто не будут тебе верить. Самый тонкий и самый точный индикатор
нашего творчества – это ребенок в зале. Как только ты упускаешь какие-то
акценты и немножко "халтуришь", дети начинают шуметь. А детский шум
остановить невозможно! Это я знаю по собственному опыту!
- Вернемся к вашему нынешнему герою… Тритон лукавит или говорит правду, что всех своих дочерей любит одинаково?
- Мой герой ни в коем случае не лукавит, он абсолютно искренне любит
своих дочерей. Просто в условиях спектакля нельзя раскрыть эту тему в
полной мере: нужна будет отдельная сцена о взаимоотношениях с каждой из
дочерей. Что касается младшей дочки, то она просто как две капли воды
похожа на его любимую жену, поэтому к ней у него особая любовь.
Фактически, это воспоминания о жене, и он дорожит этим. Кроме того, на
данный момент этот ребенок создает папочке наибольшее количество
проблем.
- Если бы вы оказались на его месте, вы бы смогли справиться с семью дочерями?
- Если б я был на месте Тритона и у меня было семь дочерей, я бы сошел с
ума! Как и любой нормальный человек, наверное! *смеется* Сейчас у меня
нет детей, потому что я очень люблю свою работу и все время посвящаю ей.
А вот когда я устану быть артистом, тогда у меня, видимо, появятся
дочки!